21.09.2011

Экспедиция на каяках "Чукотский MainStream"

53 минуты на чтение

Тимур Ахметов

VK TG

Район: Чукотский Автономный Округ
Линия маршрута (примерный километраж между точками): месторождение Купол (р. Мечкерёва) — 200 км. — р.Анадырь — 140 км. — с.Ламутское — 230 км. — с. Марково (р.Майн) — 200 км. — с. Снежное
Даты сплава (включая отсидку): 27 июля–19 августа 2011 г.

 

Валечке Тимониной, моему чукотскому солнышку, посвящаю.

 

Район: Чукотский Автономный Округ
Линия маршрута (примерный километраж между точками):
месторождение Купол (р. Мечкерёва) — 200 км. — р.Анадырь — 140 км. — с.Ламутское — 230 км. — с. Марково (р.Майн) — 200 км. — с. Снежное
Даты сплава (включая отсидку):
27 июля–19 августа 2011 г.

Несколько маршрутов, которые я наметил по приезду на Чукотку в 2008 году, начинались из одной точки: золотосеребряного месторождения «Купол». И надо же судьбе было сделать так, что полтора года назад я стал работать экологом на этом крупнейшем руднике, расположенном за полярным кругом, практически в самом сердце Чукотского Автономного Округа!

Экспедиция "Чукотский MainStream"

Честно отработав это время, я получил бонус в виде поддержки руководства рудника и возможности реализации одного из маршрутов: дали добро на сплав, завезли моего друга Женю Басова на рудник, затарили едой и доставили нас 27 июля на реку Мечкерёва. Река эта находится на 20 километров ниже рудника и является притоком крупнейшей реки Чукотки — реки Анадырь. С вечера мы разложили снаряжение, а утром, пару раз перепаковавшись, начали сплав.


Мы тоже были в шоке! Когда всё влезло, шок был во второй раз.

Своеобразными ориентирами для нас стали горные хребты и вершины Анадырского плоскогорья, с отметками высот от 500 до 1000 метров. Намечая очередную вершину, плыли по реке, наблюдая как на сплошном буром фоне, по мере приближения, начинали различаться деревья, затем кусты, и вот уже гора оставалась позади, хотя некоторое время назад казалось такой далёкой. Необычно было то, что тут росли деревья, пусть и не большие, ведь мы, жители столицы Чукотки, привыкли к их отсутствию и голой тундре, продуваемой ветрами.

Первой знаковой остановкой у нас была точка пересечения реки с Полярным Кругом, кроме того, в этом месте в Мечкерёва впадает крупная река Кайемравеем. На их слиянии мы встали на первый обед. Обеденное меню у нас практически не менялось: доширак или его аналоги, галеты или сухари, какао или чай, шоколадки и конфеты. Разнообразной еды у нас было вдоволь, ведь тащить в этот раз на себе не нужно! Евгений специально для сплава навялил оленины: полоски мяса сдабриваются специями и вешаются на окно, и в итоге становятся отличной закуской, и не только к пиву, с которым мясо было опробовано и единогласно одобрено на дегустации перед сплавом. Практически всё время обеды готовили на горелке и в среднем затрачивали на отдых полтора часа.

Обеда нам хватало ещё часа на 4 гребли, и этого было достаточно, так как вставали мы практически всегда в семь утра, выходили на маршрут часов в 9, поэтому грести до ночи смысла не было. Как водится, первые два дня приходило понимание, как, что и куда запихивать, потом, когда алгоритм действий закрепился, сборы шли быстрее. Если бы каяк был не каркасный, а цельный пластиковый, и вещи можно было бы складывать не в гермомешки, а в отсеки, сборка была бы быстрее. А так практически всё приходилось потрошить из гермомешков и утром складывать обратно. Все вещи у нас помещались в три гермы. Одна 70-литровая RedFох, загруженная на две трети располагалась за спиной на корме каяка. Другая 40-литровая набивалась полностью и размещалась внутри каяка в корме. Третья, тоже 40-литровая, но набитая меньшим количеством лёгких вещей размещалась на носу. Общий вес снаряжения был около 30-35 килограммов, из них 12 килограммов весил сам каяк. Мне, как фотографу, важно было сохранить в целости аппаратуру. Специального кофра у меня не было, потому я просто вложил в обычную фотосумку 5-литровую герму, куда клал фотоаппарат. Сумку пристёгивал перед собой к стропам, крепящим носовую герму к каяку.

День за днём мы пробирались южнее и южнее и с каждым днём за одинаковый период времени проходили большее расстояние — мышцы просыпались. Не имея большого сплавного опыта, в начале сплава некоторые пороги обходили пешком. Всякие препятствия на реке имеют удивительное свойство издавать гораздо больше шума, чем им следовало бы. Иногда простой перекат так шумит, что кажется, что за поворотом Ниагарский водопад. А вообще, «настоящих» порогов на реке не встретилось.


Иногда бывало и так!

На второй день мы прибыли на слияние реки Мечкерёва и Анадырь, но в нескольких километрах до этого остановились в привлекательном месте, обозначенным на карте как «Мечкерёва (нежил.)». Здесь когда-то проходили ярмарки, поэтому мы мечтали отыскать какие-нибудь старинные артефакты: гвозди, наконечники стрел, а может и ещё что. Конечно, на это мы мало надеялись, но судя по трём чёрным прямоугольникам на карте на правом берегу реки, мы точно должны были увидеть какие-то строения. Правый берег оказался низким и подтопляемым в паводок, здесь явно никто бы ничего не строил, но доверяя топографам, побродили по ивовому лесу, жадно вдыхая сладкий свежий влажный воздух. Поняв, что искать бесполезно, отчалили к левому, высокому берегу, чуть ниже по течению. Когда забрались на него, оказались на коренном берегу, ровного до самого горизонта, где едва различались сопки, укрывающиеся в белой пелене чукотских дождей. А перед нами мы увидели следы деятельности человека: бочки, какие-то железки, детали и костровище, вокруг которого нашли следы недавнего пребывания людей: ещё не полинявшие фантики от конфет и популярного на Чукотке ChoсoPie. Больше ничего в тундре не было. Река в этом месте делала крутой поворот, поэтому высокий берег сильно подмывается, и мы поняли, что за 50 лет существования карты вода вполне могла отвоевать у суши с десяток метров.

В подтверждение этих мыслей обнаружили лежащий в паре метров от берега на дне реки вездеход. Через полкилометра ожидал нашего обследования помятый каркас бывшего балка. Такой же остов лежал и в трёхстах метрах ниже на соседнем берегу. Как узнали позже, на берегу когда-то была обустроенная перевалбаза оленеводческого хозяйства, с балками, баней, ДЭС, а теперь река помаленьку откусывает и уносит в море разноцветные от ягеля и разных ягод кусочки тундры. Но оленеводы и сегодня продолжают кочевать со своими стадами через это место, и после их стоянок остаются яркие фантики, которые мы видели на берегу.

После очередного поворота река Мечкерёва вдруг сильно разлилась и практически перпендикулярно влилась в тёмные воды Анадыря, оставив на его течении длинный серый шлейф.


Евгений отдыхает на намытом песке, на месте впадения реки Мечкерёва (слева) в Анадырь (прямо).

Покричали приветственные слова природе, и с этого момента наш сплав действительно стал мэйнстримом. Мы вошли в крупнейшую реку Чукотки — реку Анадырь, где-то на 150-м километре от еe истоков. Конечно же, ощутили перемены: река увеличилась в ширине раза в три — до ста метров, если можно доверять нашему глазомеру, течение стало сильнее, глубина больше, а деревья, росшие по берегам, — толще и выше.


Вкупе с орлом, парящим в небе, полным кучевых облаков, создаётся ощущение, что путешествовали мы по саванне.

Интересным и красивым местом следующего дня сплав оказался шестиметровый берег, подмываемый крутым изгибом реки. Высадившись на него, почуяли резкий запах дерьма. Первые мысли были о медведе, но вскоре мы нашли гораздо более романтичное объяснение зловонию: так пахнет вечность, вырвавшаяся из мёрзлой породы, непрерывно тающая на солнце и размываемая рекой. Чуть вдали произошёл обвал: река, видимо, очень сильно подмыла берег и тысячи тонн породы одним большим куском отделились от коренного берега и сейчас лежали в десяти метрах от последнего. На таких обнажившихся склонах часто находят бивни мамонта, но как мы не пытались разглядеть — ничего не увидели.

Чем дальше на юг мы продвигались, тем гуще и выше становились деревья. На очередном повороте нас ждала пушащая тополиная роща, и мы специально приблизились к берегу, чтобы, почёсывая нос, медленно проплыть через слой тополиного пуха, заполнившего воздух, который белыми пятнышками оседал на тёмную воду.

На подмытых берегах деревья склонялись над водою, создавая романтичный коридор, и иногда мы осмеливались проплывать под одним из них, запрокидывая голову, смотря, как солнце пробегает через листья и, надеясь, что в эти моменты у дерева ещё хватает сил держаться за осыпающийся берег.

Ну а когда на склонах сопок появился кедровый стланик и лиственница, издали похожая на аккуратные ёлочки, ощущения сплава по Аляске только усилилось. Проплывая мимо небольшой горы с каменными останцами на склоне, мы не удержались, высадились и полезли наверх, чтобы обозреть всю северную красоту с высоты. На вершине нас ждал сильный ветер, который гнал чукотские низкие серые облака и своей мощью разрывал их в разных местах. В образующиеся ярко-голубые дыры устремлялся поток света, выжигая жёлтым реку, горы или тундру, в нескольких километрах в стороне от прорехи.

Река под этой сопкой поворачивала на запад, и через какое-то время правый берег её прижался к скалам. Глубина здесь сильно увеличилась, придав воде тёмную изумрудно-синюю окраску, а течению — размеренность и неспешность. Любой наш гребок ранил веслом такую совершенную гладь воды и своим всплеском диссонировал с тишиной, окутавшей нас. Не выдержав надругательства над природой, бросили грести и позволили реке самой неспешно кружа нести наши каяки к заходящему солнцу. Задрав головы наверх, мы рассматривали башни из выветренной породы, в тайне мечтая увидеть горных баранов, или же тщетно старались поляризованными линзами наших очков разглядеть сквозь десятиметровую толщу воды камни на дне или рыб под каяком.

Следующим днём, ощутив на себе силу встречного ветра, поднимающего на фарватере волны и заставляющего, опасаясь переворота, жаться ближе к берегу, мы прибыли в первое село на нашем пути — Ламутское. Весьма символично, что первым человеком, которого мы встретили от момента старта экспедиции, оказался местный житель, который волоком против течения тянул за собой каюк! Я не опечатался, каюк — это ручной работы каяк, который выдалбливается из цельного куска тополя, и борта его постепенно раскрываются распорками! По мне так, наши современные идеальные сверкающие каяки явно проигрывают в романтике и своим внешним видом этому традиционному изобретению.

Ламутское оказалось уютным маленьким поселением, больше похожим на карельскую, чем чукотскую, деревню: кривые сосны, высокая трава, срубленные домики, практически все без заборов. Рядом с домиками высятся распиленные и наколотые чурки: отопление в каждом доме печное, чуть поодаль от каждого домика стоял домик поменьше. К нашему удивлению в селе нет водоснабжения и канализации! Я не представляю, как дети и женщины в пургу или в мороз ходят в эти отхожие места! Зато теперь мне понятно, почему никакое должностное лицо в эти сёла никогда не приедет. Люди здесь живут как в начале 20 века. Водовозкой развозят воду, заготавливают грибы и ягоды, сажают картошку (оказывается и на Чукотке можно), ловят рыбу, чтобы потом питаться всю зиму и удобрять ею картошку, стреляют оленей, за которыми надо теперь ездить чёрт знает куда, вспоминая, что пару десятилетий олени тысячами были в совхозах. Но что удивляет ещё больше — что люди остались добрыми и отзывчивыми, и я ещё раз убедился, что чем дальше в тундру, тем легче получить поддержку. Нас встретила глава села, накормила у себя дома и поселила в детском садике. Мы с радостью на следующий день сходили с детсадовской ребятнёй к нашим каякам, рассказали им о снаряжении, покатали их в своих лодках и разыграли в конкурсах несколько наклеек АльпИндустрии. И с немного опечаленной радостью отчалили через день дальше.

День оказался очень ветреный. Мы плыли под высоким берегом, спрятавшись от непогоды, но в момент наиболее сильных порывов, перед нами и за нами ломались деревья и с шумом падали в воду. Треск разносился со всех сторон, было ощущение, что в лесу носится стая пьяных лосей. Глядя на этот кавардак, мы поспешили к противоположному, пологому берегу.


Частокол из сломанных деревьев

И хотя грести из-за ветра стало сложнее, мы могли безопасно наблюдать, как стволы согнутых ветром тополей, ольхи и ив не выдерживали и лопались с громким хлопком. Кроны деревьев подхватывались сильным ветром и, пролетая ещё полтора-два метра, швырялись в воду на предполагаемом пути нашего движения. Помимо деревьев, препятствиями становились и сильные волны, которые ветер поднимал на глубоком фарватере реки, поэтому идти мы могли только ближе к берегу, где течение, естественно слабело, но волнение было не такое сильное.

Зато вечером за все свои страдания мы получили приз: склон горы, поросший тёмной лиственницей и разбавленный ярко-розовыми пятнышками иван-чая, украшала маленькая срубленная деревянная избушка с побелевшими оленьими рогами, которые венчали её крышу.

При виде такой картины нельзя было торжествующе не закричать! Мы это сделали и, причалив, с радостью убедились, что внутри избушка такая же уютная как и снаружи. Крыша есть, а значит, мы можем, оставив наше снаряжение, совершить на следующий день восхождение на гору Терпухой, высотой 1001 метр, главенствующую вершину в радиусе ближайших 100 км.

Наш подъём начался с продирания через сплошные заросли растительности, в которую входили, кроме прочего, шиповник, красная смородина и впервые увиденная мною на Чукотке малина, так что десертом мы были обеспечены на всём этом нервном участке. Взобравшись на один из отрогов, увидели в пяти километрах. И далее прямиком по гребню, уже свободному от зарослей, но облюбованному ещё молодым невысоким кедровым стлаником, выросшем на месте пожара, следы от которого виднелись тут же: высохшие и побелевшие скрюченные остатки деревьев, мы поднимались выше и выше.

Погода была шикарная, за исключением всё того же сильного ветра, но мы шли с подветренной стороны, поэтому он нам не сильно мешал до самой вершины. На вершине же ветер приобретал ураганную силу, но, к нашему счастью, возле покорёженного триангуляционного знака кто-то сложил убежище из камня, в котором было весьма комфортно. В этом убежище мы встретили первый летний снег.

Возможных строителей уютного сооружения мы узнали из записок, которые, помаявшись, вытащили через узкое горлышко стеклянной бутылки, лежащей здесь же. Представьте себе, первая записка была написана в 1980-м году (я ещё даже не родился), а последняя в 94-м! То есть на вершине никого не было, скорее всего, 17 лет! Оно и понятно: недалеко от избушки и от горы, когда-то была метеостанция Еропол, сейчас её нет, и никто сюда не полезет. Одна из записок призывала: «Долой Картера!» Другая была от экспедиции по наблюдению полного солнечного затмения «Корона-90». С вершины мы увидели открывшиеся панорамы гористой Чукотки, поймы больших рек с таинственными названиями Еропол, Пеледон и Яблон, а в бинокль — светлые прямоугольники домиков Ламутского, лежащего в 50-ти километрах от нас. Ветер с огромной скоростью гнал вечно низкие чукотские облака, выжимая из них в разных местах широкие белые шлейфы дождей, спускающиеся до самой земли.

Одновременно мы могли наблюдать насыщенное голубое небо с ослепительным солнцем, а повернув голову, — тяжёлую свинцовую тучу, зацепившуюся за какую-нибудь бедную сопочку и сейчас обиженно поливающую её водой за это. Из-за сильного ветра, на вершине было неуютно, поэтому, пообедав, мы вскоре пошли вниз. На спуске заметили гряду из выветренных останцов на противоположном от подъёма склоне, и, хоть и надо было сделать небольшой крюк, не удержались, чтобы не сходить к этим, разрушенным временем и природой, каменным образованиям.

Покрытые разноцветным лишайником, прикипевшим к тёплым шершавым камням, они придали горе и восхождению свой незабываемый колорит, одиноко возвышаясь в окружении кедрача над ущельем, уходящим вниз. С сожалением я понимал, что это идеальное место, чтобы разбить лагерь и дожидаться того момента, когда можно нажать на кнопку фотоаппарата и радоваться тому, что сделан стоящий кадр. Но наша избушка была в восьмистах метрах ниже, и мы отправились к ней, собирая по пути грибы и предчувствуя вкусный ужин. Спуск доставил гораздо больше неудобств, чем подъём. Мы постоянно поскальзывались на крутом склоне с зарослями, спотыкались об какие-то коряги, скрытые в глубине этой зелени, при этом в надежде удержаться на ногах, инстинктивно хватались за стебли шиповника и малины, утыканные колючками. Но был в спуске и свой плюс: мы объелись ягоды до следующего года.

На избушке нас ждали гости из Марково: мужики везли на лодках в сёла Ламутское и Чуванское продукты, мешок апельсинов, который чуть было не потеряли на одном из перекатов, и инспектора ГИМС. Вот что потрясает: отдалённые труднодоступные сёла, людей по пальцам пересчитать можно, все знают друг друга, но ведь нет же, госслужащего надо привезти, чтобы все бумажки были заполнены. Мне кажется, что силы, которые тратятся на проверку спасательных кругов в лодках, в этих забытых селах, нужно бросать на спасение таких сёл. Вообще, если честно, и как бы грустно не звучало — сёла вымирают. Они ничего не производят, только потребляют и доставляют неудобства с доставкой грузов и людей. Школы в Ламутском, например, нет. Только дошкольное воспитание. Пару десятилетий — и считайте села тоже нет. Раньше это были центры развитого оленеводства. Почему бы не взять эти два отдалённых села с пятьюстами жителями в общей сложности и не вывезти их в Марково, например, где есть водопровод, канализация, аэропорт и хоть какие-то условия для жизни. Проблемы сложные, пути решения, вроде бы, очевидные, хотя, не мне решать. А тем, кто это решать должен, по-видимому, проще предоставить всё течению времени, и проблема сама разрешится, люди-то ведь уже смирились, и эта их жизнь — это нормальная и очевидная жизнь для них.

Позже приехал на лодке хозяин избушки. Несмотря на потрясающе красивое место, восхищение которым мы передали хозяину, у избушки цель служить не для пикников, а пристанищем при охоте, а поскольку за десяток лет в округе животных для пропитания выбили, её нужно в ближайшее время разбирать и перевозить на другое место. Поели все вместе ухи и жареных грибов, поговорили о жизни, реке, животных, которых все видели, а мы почему-то нет и, пожелав друг другу «до встречи», мужики поехали дальше, ну а мы на следующий день продолжили наш сплав по реке.

Ветер стих. Течение у реки было порядка 5 км в час, светило солнце, поэтому мы с радостью гребли по направлению к метеостанции, на месте бывшего посёлка ЕрОпол, с всё той же вечной приставкой на карте — «нежил». За километр до Еропола нас догнал на моторке Виктор — сын хозяина избушки, который сейчас на метеостанции дежурил.

Виктор показал нам остатки поселения: несколько заросших травой свай и брёвен, поэтому никакой историей тут и не пахло. Мы сидели на кухне метеостанции и под аккомпанемент малопонятных, из-за помех, для чужого уха переговоров оленеводов, рыбаков и геологов по старой радиостанции, пили чай. Виктор занимается тем, что меряет на гидропосте только уровень и температуру воды, хотя когда-то это была полноценная метеостанция. По данным замеров можно прогнозировать, затопится ли ниже по течению окружной центр — село Марково, куда мы отправились следующим утром. За день добраться мы бы никак не успели, поэтому Витя на карте показал расположение ещё одной избушки. Глянув на сеть проток, я предположил, что мы её никогда не найдём, но Виктор пообещал повесить на куст белую тряпку, да и сам он направлялся в Марково, поэтому мы должны были ближе к вечеру пересечься, когда он будет возвращаться. Погода продолжала нас баловать, хотя надо сказать, что от солнца я уже успел хорошо обгореть, и каждое прикосновение к моему носу причиняло невыносимую боль. Постепенно мы выходили из гористой местности на Анадырскую низменность.


Горы остались позади

С вершины последней сопки Опалённая, на которую мы решили подняться, увидели, как позади нас остались горы, впереди раскинулась покрытая лесами тундра, а река наша, решив разгуляться на плоской равнине, разбивалась на немыслимое количество проток и русел. По одной из них возвращался Витя, и, глядя на удаляющуюся моторную лодку, мы с сожалением отметили, что пересечься с ним не получилось, а это всегда приятно в путешествиях.


Впереди предстояла сплошная гребля! На равнине скорость течения упала до полутора километров

Как я и предполагал, избушку мы не нашли, поэтому заночевали на берегу, разложив три костра: на одном из них готовили пищу, а целью двух других, на удалении от палатки, было создавать как можно больше дыма и отпугивать четвероногих гостей. Надо сказать, что с собой мы везли запас мощных петард, и перед сном, заткнув уши руками, не без удовольствия распугивали, или, наоборот, привлекали, всех в округе оглушительными хлопками.


Лосось, идущий на нерест, справа по борту!

Следующим вечером, когда сил моих почти не осталось, отсутствие течения у вырвавшейся на широкие просторы реки стало бесить, накрапывал противный мелкий дождик и, вдобавок, мы ушли в мелкую протоку и пришлось немного потаскать каяки, мы вырулили к рыбацкому балку с надписью «Участок лицензионного лова Банное» и отдыхающими людьми на берегу. Наконец-то добрались!


Так выглядят жители Марково (в детском возрасте)

Нас любезно накормили ухой, копчёной рыбой и отдали балок в пользование, поэтому ночевать мы остались тут же на берегу: было воскресенье, и до Марково тащиться 5 километров по дороге не хотелось.
Прогуляться туда мы сходили на следующий день. Жители Марково говорят о своём селе, как о старейшем на Чукотке. Какая-то доля правды тут есть. Семён Дежнёв, следуя из Колымы вдоль северных берегов Чукотки лет так 350 назад, пройдя Берингов пролив, и потерпев крушение своих кочей южнее города Анадырь, имел мужество со своим отрядом подняться вверх по одноимённой реке примерно до того места, где сейчас находится Марково. Там он заложил зимовье, которое потом превратилось в острог и позже стало селом. С этого места началось постепенное освоение и изучение края казаками-первопроходцами. Какое-то время Марково делило с постом Ново-Мариинск звание центра Анадырской округи.

Марково походит на большую русскую деревню: частные покосившиеся деревянные домики, огороды с картошкой и теплицы с кабачками; а местами — на подмосковные городишки: выцветшие панельные пятиэтажки, тополя в обхват, клумбы с цветами, и голубое небо. Конфликтует со всем этим изрядно потрёпанным временем антуражем оранжевый интернат, куда на зиму свозят учиться детей со всех сёл, в которых школ нет. Интернат построен по современным иностранным технологиям, похожим на конструктор лего, и больше напоминает своим видом и окраской центр подготовки спасателей, нежели детское учреждение. В селе также есть аэропорт, принимающий небольшие самолёты из Анадыря и Магадана.

Если посмотреть на карту, после Марково, она выглядит сплошным синим пятном из-за сотен проток, на которые растекается река Анадырь. Конечно, если у Вас есть лишние три недели, можно отправляться в путь и бесконечно раскручивать их вялотекущие запутанные петли, но я думаю, от этого можно сойти с ума. Мы решили пойти другим путём и выходить через явные крупные протоки на соседнюю большую реку Майн.

Это невероятно сократило бы нам путь, кроме того, нам интересно было всё-таки пройти по протокам, из одной реки в другую. Поэтому, заручившись знаниями местных лодочников сворачивать направо, как только мы увидим, как из протоки Прорва идёт «вода щорный прям», а в той протоке брать всё время левее, отправились утром в путь. До какого-то момента всё шло гладко, и Прорву обнаружить труда не составило. На некоторых её участках пришлось тащить каяк бечевой, так как протоки текут из Майна в Анадырь, и, хотя течение в них и не сильное, монотонно грести против него на протяжении нескольких часов утомляет ещё и психологически.

На очередной развилке решили перекусить: нам не давали покоя безумно вкусные головы кеты, которые коптились всю предыдущую ночь и сейчас лежали так рядом. Пока перекусывали, на небе появилась радуга. Я вслух пожалел, что нам плыть от этой красоты в другую сторону, с грустью мы повернулись к радуге спиной и с ожесточением начали грести, зная, что часа через два нам вставать на ночлег, и сделать мы это хотели как можно дальше пройдя по водному лабиринту. Через полчаса гребли, смотря на карту и берега, я стал сомневаться в том, что мы идём верно. Ещё через полчаса мы встали передохнуть, и тут окончательно убедились, что целый час гребли не по той протоке! Возможно, злость на это придала нам сил, поэтому обратный путь до развилки, где ели рыбу, мы проделали чуть быстрее. Я предложил снова подкрепиться шоколадом и какао, чувствуя, что сил не остаётся. Пока перекусывали на берегу, поросшем ковром из высокого хвоща, решили, что радуга была нам знаком, и всё-таки надо было плыть к ней, а не оставлять её за кормой. Надеясь на прилив сил, решили погрести ещё час, но через 30 минут я окончательно сдулся, и мы встали на ночёвку в уже надвигающихся сумерках на берегу, испещренном гигантскими следами медведей.

Медведи часто бродят вдоль рек, потому снаряжение нельзя раскидывать на их пути. В то же время медведь зверь ленивый и лишний раз перебираться через препятствие не будет: старается его обойти, потому каяки мы отнесли к палатке и положили с обеих её сторон. Вскоре, как и повелось, три костра запылали на берегу.

В путешествиях важно, кроме прохождения маршрута, ещё и вовремя останавливаться, чтобы дать организму после перехода отойти от нагрузки, а нервной системе — успокоиться и приготовиться ко сну. Сегодня мы встали и вышли поздно, гребли много, поэтому до ночи просидели, отдыхая возле костра. С собой у нас была бутылочка коньяка, на всякий случай, и мы решили, что сегодня именно такой тяжёлый случай.

Утро следующего дня оказалось дождливым и хмурым. Надо сказать, что на Чукотке очень редко проходит короткий ливень. Обычно небо затягивает серой пеленой, и дождь моросит с переменной силой на протяжении нескольких дней, поэтому мы предчувствовали, что время хорошей погоды закончилось. К ненастью добавился ветер, как обычно встречный, да и плыть по протокам мы продолжали против течения. Первый час показал нам, что природа с тремя этими факторами сегодня сильнее! Пришлось вылазить и идти бечевой. Вскоре и это стало невыносимо: берег был пологий, мелкий и изрезанный небольшими песчаными косами. Каяк то и дело садился на мель, несмотря на то, что верёвка позволяла идти ему в пяти метрах от берега, ноги проваливались в зыбучем песке, ветер и дождь настойчиво проникали через непроницаемый гортекс.

Решили связать оба каяка — это позволило бы увеличить наши верёвки до 10 метров, и каяки, в теории, шли бы парой на достаточном удалении от берега, не садясь на мель. Один бы управлял носовой верёвкой, а второй — кормовой. Нервно промучившись под ветром и дождём с выталкиванием каяков: их или разворачивало, или прижимало ветром к берегу, вернулись к первоначальному варианту. К счастью, до Майна оставалось немного — всего одна протока, и, судя по карте, вода там должна была течь уже в его сторону. К нашему удивлению и разочарованию, вода там снова шла навстречу, при этом скорость течения из-за близости реки возросла очень сильно. Встали на обед и обсуждение плана дальнейшего продвижения. До реки оставалось около 5 километров. Решили идти по другой протоке, которую высмотрели на карте. Эта протока, как оказалось, существует только во время паводков. Начав с нормальной ширины, она постепенно сузилась до 2-х метрового ручья глубиной 5-10 сантиметров, но тот факт, что вода бежала откуда-то со стороны Майна, в нас вселял надежду.

Протащив каяки сотню метров по ручью, вышли на неглубокое озерцо, откуда он вытекал. Взобравшись на пригорок на берегу, увидели, что действительно стоим в русле пересохшей протоки. Сходили пешком до неё: да — это явно русло протоки. Вернулись к каякам и в 4 тяжёлых захода перетащили их до воды. Немного проплыли и опять упёрлись в сушу. Оставили каяки, прошли с полкилометра дальше и снова вышли к воде. Решили прогуляться вдоль, и, в конце концов, протока привела нас на Майн! Как же мы были рады видеть этот мутный серый поток воды! Вход в протоку был замыт песком, поэтому поток воды из реки в неё был очень слабым. Несмотря на то, что мы уже были достаточно мокрые и обессилившие, улыбки радости от выбора правильного решения и встречи с Майном появились на наших лицах! Осталось только ещё немного напрячься и протащить каяки с полкилометра до протоки, а дальше бечевой дотянуть их до Майна: грести я отказался.

Утро следующего ненастного дня началось с того, что Женя начал искать свою деревянную ложку, а обнаружил только её остатки в 10 метрах от кухни. Пока мы гадали, что с ней произошло, вредитель материализовался из мокрых кустов в виде рыжего лисёнка, который нисколько нас не боялся, бегал всё утро вокруг, но галеты есть отказывался. Рассмешил нас, когда схватив спиннинг, потащил его в кусты. Хорошо, что не попался на крючок или не сделал это ночью, иначе мог лишить нас средства добывания еды.

Забыл упомянуть, что наш рацион практически всегда дополнял хариус, которого мы обычно запекали на углях в фольге. Безумно вкусная рыба, которая никогда не надоест и готовится за считанные минуты. Местные жители подсказали, что фольга была лишняя: можно было запекать рыбу прямо в чешуе, а потом снимать её вместе с кожей по готовности.

Загрузив каяки, Евгений обнаружил, что у него пропала и верёвка. Размотанную, он нашёл её недалеко от лагеря. Лисёнок, похоже, ночью не скучал. Крикнув ему «прощай», отплыли.

Одной из причин, по которой мы также выбрали Майн для сплава, было историческое место на этой реке. Тут похоронен Леонид Францевич Гриневецкий, основатель поста Ново-Мариинск, который позже перерос в столицу Чукотки — город Анадырь. Умер он от болезни во время перехода из Марково в Анадырь. Тремя годами позже Академия Наук на месте его захоронения установила памятный знак с надписью: «Потрудившемуся на пользу науки». Увидеть это место, конечно же, хотелось своими глазами. Нашли мы его без проблем после 5 часов гребли: на карте оно обозначено, да и с реки увидели небольшую просеку, прорубленную к могилке.

Двумя неделями ранее тут побывали 20 ребятишек вместе с руководителем туристического клуба, в котором я, ещё учась в школе, начинал свои путешествия. Они приподняли и покрасили оградку, привели просеку в порядок, очистив от зарослей и кустарника. К нашему счастью, молодые неопытные туристы оставили пластиковую бутылку и банку из-под краски и кисточки. В бутылке мы обнаружили остатки бензина. Дрова вокруг отсырели практически насквозь, но благодаря найденным артефактам всё же горели, хотя давали больше едкого дыма, чем пламени, но нас согревала мысль о том, что сегодня вечером будем спать в балке: впереди на карте значилось Вакарево (нежил.).

До Вакарево надо было пройти три длинные монотонные дуги общей длиной около 20 километров. Берега менялись крайне медленно, и гребля утомляла. Ветер, к тому же, снова поднялся и мешал движению, хотя можно было прятаться от него под тот или иной берег. На одной из таких дуг силы меня начали покидать, и чтобы не концентрироваться на этой мысли я начал болтать вслух всё, что придёт в голову. Так отвлечённо я без напряга проплыл солидное расстояние. Евгений же включал свой сотовый телефон и плыл, слушая музыку.

Остановились на передышку. Забежали наверх по берегу, чтобы осмотреть окрестности. Место мне показалось симпатичным, я даже решил его запечатлеть на плёнку, но надо было вернуться к каяку. Я повернулся и увидел в ста метрах медведя, прыжками направляющегося прямо по реке к нам. Мы мгновенно слетели к каякам, продумывая план действий, успев отметить, что глубина реки нисколько ему не мешает резво бежать. Не поверите, но именно сегодня, мы впервые убрали ружьё в гермомешок. Пока Евгений пытался его собрать, я дул в наши фанатские вувузелы и пытался вспомнить, где именно лежат фальшфейеры и петарды, наблюдая, что расстояние между медведем и нами сокращается. Когда до нас осталось метров тридцать, а цевьё никак не вставлялось куда надо, я поднял весло и начал орать, что есть мочи. Медведь остановился, принюхался, вдруг прыжком развернулся и, оглядываясь, рванул в ближайший кустарник, а мы нераздумывая прыгнули в каяки и махнули на противоположный берег. Там Евгений уже спокойно собрал ружьё — мешала какая-то соринка, и выстрелил для успокоения нервов по коряге на берегу. С того момента петарды с фальшфейерами всегда были у нас под рукой, а собранное ружьё плыло с нами до самого конца.

Заброшенный посёлок мы обнаружили в сумерках, когда тревожное ощущение того, что мы его либо проплыли, либо не нашли, уже успело закрасться к нам в душу. В пути мы находились более 12 часов, меня продолжало шатать, как на волнах, поэтому, натопив печку и быстро поев, с удовольствием рухнули спать.

Вакарево представляет собой большой дом с множеством комнат и двумя кирпичными печами. Судя по остаткам строений, тут ещё была обогреваемая теплица, сараи, на которые облокотилась старая параболическая антенна. Недалеко на берегу валялся большой железный бот, и стоял деревянный крест. Вокруг всего этого хозяйства росла трава по пояс, цвёл спутник человека — иван-чай, а кусты голубики были синие от огромного количества больших спелых ягод на них. Приехав на такие места, я всегда представляю, как и для чего тут жили люди, заходили с улицы с чурками дров в натопленный дом, принося с собой мороз и клубы пара. Кто были эти люди, чего они добились в жизни и что делали после Вакарево — неизвестно. Над всем этим на доме была прибита надпись «Берегите природу, мать вашу». Оно и правильно, беречь в окрУге больше нечего, всё остальное похерили десятилетия назад.

Вечером мы затопили баньку, наварив предварительно два литра насыщенного голубично-шиповникового морса, и несколько заходов в неё заканчивались у нас прыжками в тёплые воды реки Майн. А после мы запекли в печи сорокасантиметровую щуку, выловленную накануне. Щука мне понравилась безумно, даже больше чем хариус: жирные, сочные большие куски белого мяса таяли на языке, но Женя сказал, что это у меня с голодухи, и в Анадыре я не стал бы её есть.

С отдохнувшими мышцами продолжили следующим утром наш путь. Сюрприз ждал часом позже. На правом берегу реки мы увидели ещё один балок. Осмотрев его и нарвав почти спелых, липких от смолы и головокружительно пахнущих шишек кедрового стланика, поплыли дальше и ста метрами ниже обнаружили треугольный вход в шахту. В предчувствии, будто мы открыли древнейшую цивилизацию, подошли к входу, прошли первую дверь, окунувшись в холодный, влажный и пахнущий плесенью воздух: стенки шахты укреплены деревянным брусом. Прошли пять метров вглубь, открыли вторую дверь, и в двух метрах от неё обнаружили третью, голубого цвета с белой надписью “Посторонним вход воспрещён”. Понятно, что такая надпись только укрепит желание влезть внутрь, но, к сожалению, пространство между дверьми было залито сорокасантиметровым слоем льда. Середину его венчал метровый ледяной сталагмит фаллической формы, намекая на расплату тем, кто проигнорирует надпись на двери. Поняв, что такие размеры нам ничего хорошего не сулят, мы с сожалением вышли наружу, и, закрыв все двери, поплыли дальше. Позже я разузнал, что на Вакарево сначала жили несколько староверов, именно им поставлен деревянный крест, ну а потом там была рыбопромысловая база. А вход в шахту не таит в себе никакой военной или геологической тайны, это бывший ледник, то есть холодильник в вечной мерзлоте для рыбы с Вакарево.

Пока высаживались, подстрелили гуся, первого за всё время. Вообще, птица, которую мы собирались чередовать с хариусом, вела себя весьма странно: всегда взлетала метров за 200-300 от нас, гагары же, с громким свиняче-собачьим криком ныряли, не давая приблизиться. Поэтому возможность попробовать дичь появилась только сейчас, и то из-за того, что гусь, видимо, обожрался грибов, а не ягоды, и спокойно сидел в десяти метрах от нас.

В течение дня нас обогнали, не дав приветственного гудка, что нас немного расстроило, два длинных низких катера, похожих на прогулочные. Вид общего разлива реки Майн, песчаных берегов и белых облаков на голубом небе создавал ощущение, что сплавляемся по Волге, а не по Чукотке. Через какое-то время на правом берегу замаячил белый камень, который постепенно увеличивался и приобретал формы то перевёрнутой лодки, то бочки, то вовсе непонятно чего. Устав от загадок, я достал бинокль и, взглянув в него, чуть не перевернулся в каяке от восторга! Яранга!


Яранга!

Ну, то есть чум, хотя на Чукотке это называется яранга. А чуть в стороне балок с горящей лампочкой над дверью (хотя мне и показалось странным, зачем днём работает генератор). Почему же я так обрадовался? Да потому что яранга для путника в тундре, помимо крова, означает общение с тундровыми людьми, а это, согласитесь, интересно. Почему-то, я думал ещё о чае и лепёшках! Довольные мы причалили и, не веря своим глазам, обнаружили в балке пару пьяных чукчей (конечно, будет не до генератора). Вокруг балка бегали испуганные чумазые ребятишки. У жены был день рождения, но хозяин, помимо того, что был пьяный, был ещё и агрессивно настроен по отношению к нам. Жена пыталась его успокоить, постоянно хлестая по морде. Мы не стали вмешиваться и поспешили уйти, понимая, что в балке должно быть ещё и оружие. Одарили детей конфетами и всеми шишками с вакаревского ледника, сожалея о том, что сделать больше ничего для них не можем, и с испорченным настроением отчалили.

Встали часа через два на берегу, и у нас было много времени, чтобы не спеша заняться костром и приготовлением пищи. Решили, что если завтра будет хорошая погода, сходить на Рассвет (нежил.), где раньше работала база тропосферной станции связи.

Такими базами был опутан весь Советский Союз, преимущественно север (вся эта система протяжённостью 13 000 км так и называлась “Север”). Я уже побывал в 3-х разных станциях на Чукотке. Стоя на таких базах, испытываешь такие чувства, как если бы вы стояли в летающей тарелке. Представьте себе голую тундру, особенно зимой, сплошное белое поле из холода, и огромнейшие радары в бело-красную полоску вокруг. Радары скрипят от ветра, болтаются какие-то кабели, вы высматриваете все эти коммуникационные линии, бараки, казармы, здания ДЭС, центры с непонятными приборами и надписями “Посторонним вход воспрещён”, и в мозгу возникает столько мыслей, сколько, наверное, электронов бежало по этим проводам: когда, кто, как и зачем? Колоссальные сооружения, затраты, людские ресурсы но и возможности для связи, ведь сейчас, чтобы погрузить страну в информационный мрак достаточно будет вывести из строя спутник в неконтролируемом космосе. И глядя на такие станции, а так же многочисленные брошенные чукотские посёлки, закрытые прииски, мне очень обидно за людей, которым когда-то дали надежду и цель, а потом эту цель растоптали.

К сожалению, в посёлок мы не сходим, но, поедая невероятно аппетитное запеченное, мягкое и сочное мясо птицы, закусывая его зелёными пёрышками дикого лука, который можно было сорвать, отклонившись от костра и протянув руку, вдыхая терпкий цветочный аромат жёлто-синих ирисов и княженики, растущей вдоль берега, и впервые наблюдая ярко-красный закат над гладкой, словно перебесившейся рекой, и понимая, что это всё части идеального путешествия, мы не знали, что погода снова испортится.

Узнал я это ночью, в тревоге проснувшись от того, что кто-то ходит, громко шлёпая по реке. Я слышал, как оно приближается, и, судя по шлепкам, это мог быть только медведь, оставалось лишь прикинуть план действий, но, окончательно проснувшись, я понял, что это шумят волны, поднятые неугомонным ветром. Вскоре по палатке забарабанил частый спутник ветра — дождь. Бесноваться они продолжили и утром. Нам снова предстояло вспомнить, что такое идти бечевой: грести против ветра не было возможно. К счастью, мы знали, что в 12 километрах от сегодняшней ночёвки Майн впадал в Анадырь, а на его устье нас ждал дом бывшей рыболовной артели, но в голову лезли сомнения: стоили ли вчерашняя ранняя остановка, гусь и закат того, что происходит сегодня.

Дом на слиянии рек, благодаря ненастной погоде, стал нашим пристанищем на три дня. Точнее, хорошая погода была на следующий день, но в доме была баня, и не воспользоваться ей было бы весьма странно с нашей стороны. Странной, наверное, показалось и мужикам, проплывающим на моторной лодке вверх по течению, картина, как два голых тела, одно из них в красной шапке, трусцой бегут по склону, поросшему травой и плюхаются в мутные воды Майна. Но нам было хорошо, тем более в доме нас ждала шурпа, тушёное мясо не менее вкусной свежей дичи, за которой Евгений гонялся полдня, грибы, чай с травами и ягодами и шиповниковый отвар. Поэтому, разомлев от всего, посчитав запасы провизии и количество журналов СПИД-Инфо на полках, а также невероятного бонуса в виде журнала Плейбой, мы решили, что если и завтра будет не очень дружественная погода, мы никуда не пойдём.


Наш сосед Бараклюш интересуется снаряжением от АльпИндустрии

Погода оказалась просто отвратительной. Я остался в доме печь лепёшки, а Евгений поплыл на другой берег реки: вчера, гоняясь за дичью, он в бинокль рассмотрел там ещё один балок, и решил его проверить на наличие вкусностей, которых, к сожалению не оказалось.

На следующий день, несмотря на ветер, мы всё же отплыли, потому что небо местами было голубое, а сидеть на месте так долго невыносимо. Ветер оказался невероятно сильным, ну и, как водится, дул в лицо. Нам надо было перетерпеть какие-то 6 километров ада из высоких волн, потом река поворачивала, и мы могли прятаться от него под берегом, поэтому со всей силы гребли, тем более, после двух ней отдыха и бани это, хоть и тяжело, но удавалось.

До села Снежное — следующей остановки — было около 60-ти километров, и, исходя из погодных условий, мы не планировали сегодня там заночевать. На одном из участков, где ветер снова дул в лицо, и мы тащили каяки бечевой, к нам направилась лодка, проплывавшая мимо вверх по течению.

Пассажиры сказали, что завтра из Снежного будет вертолёт в Анадырь. Время было три часа дня, а до села оставалось 40 километров. Прикинув, что следующий шанс улететь может нам представиться, в лучшем случае, только через неделю, а лодочник не был уверен, что сможет подобрать нас на обратном пути, так как ехал за людьми, Евгений предложил поиграть в разведчиков. «Придётся, – сказал я, – но, прикинь, придём сегодня ночью никакущие, а вертолёт завтра отменят!» К восьми вечера мы сделали ещё 25 километров! Причалили к берегу, чтобы ещё раз пообедать и отдохнуть перед заключительным броском и увидели возвращающуюся лодку. Зелёным фальшфейером подали сигнал, а когда она причалила, договорились, что Степан — хозяин лодки — за нами вернётся, когда отвезёт пассажиров, которыми оказались мужики, заставшие нас на банных процедурах на устье Майна: их лодка сломалась. Сами мы остались на берегу, и, попивая чай и провожая садящееся солнце глазами, понимали, что сплав наш подошёл к концу.

Как я и говорил, вертолёт по непонятным причинам прилетел в Снежное только через день, 19 августа. Иначе и быть не могло, ведь мы же путешествовали по Чукотке!


Глядя на наши лица, можете представить, какими измотанными мы прибыли в Снежное!

 

Номер заказа:

Если возникли вопросы:

Если наши менеджеры не смогут помочь вам в решении какого-либо вопроса — напишите директору интернет-магазина Потаповой Екатерине

Наличие в рознице

Товар на заказ

Товар, который Вам понравился, сейчас находится в нашем розничном магазине, и мы постараемся его привезти специально для Вас. Срок доставки, а также ее стоимость Вам рассчитает наш менеджер при подтверждении заказа.Обратите внимание, мы привозим товары только по полной предоплате, а доставка в таких случаях всегда платная.

Город

Авторизация

Вход по номеру телефона

не указан телефон

Через соц.сети:

неверный e-mail
Заполните поле

Корзина

Всего:
0 товаров

Подождите, пожалуйста...

Ваша корзина пуста

В магазин

Итого без учета доставки:
0 ₽

Корзина

Всего:
0 товаров

Всего:
0 товаров

Стоимость товаров:
0 ₽

Оформление

01. контактные данные

ФИО
Почта
Телефон
Название организации
Юридический адрес
ИНН
КПП
Р/С
К/С
Полное наименование банка
БИК
не указан телефон

vk yandex google
неверный e-mail
не указан пароль
vk yandex google
не указано имя
не указана фамилия
неверный e-mail
не указан телефон

02. Информация о доставке

Укажите город доставки
Для выбранного города нет доступных способов доставки. Для уточнения возможных вариантов доставки свяжитесь с нами sale@alpindustria.ru, 8 800 775 16 30 (звонок по России бесплатный)

Выберите способ доставки:

Выберите вид доставки

Россия, Санкт-Петербург, Шпалерная 51 к1, 4 парадная, 32кв
644505

Укажите улицу
Укажите индекс
Заполните поле

Выберите время, когда вы хотите получить заказ:

выберите дату
выберите время

xxx

Режим работы

Телефон

Как доехать

Выберите пункт

Ориентировочные сроки доставки:

Стоимость доставки:

выберите магазин:

Способ доставки
Адрес
Время получения заказа

03. дисконтная карта и промокод

Если у вас есть промокод, вы можете применить его и вам начислятся баллы. Привяжите карту, чтобы воспользоваться промокодом. Условия программы лояльности.

У вас нет карты? Оформите прямо сейчас

Промо-код не существует или его срок действия истек

Промокод активирован

Номер карты:

Доступно баллов:

из

Неверный код

Код отправлен на
Окончательная скидка по клубной карте будет рассчитана при получении заказа в магазине
Промокод
нет
Карта
нет
Списано баллов
0

04. Информирование по заказу

Комментарий к заказу
SMS информирование
Включено
Предпочтительный способ связи
Позвонить
ФИО
Почта
Телефон
Тип доставки
Адрес
Дата доставки
Промокод
Карта
Списано баллов
Комментарий к заказу

Стоимость доставки:
900 ₽

Оплата

Подождите, пожалуйста...
Выберите вид оплаты

Вы оплачиваете сразу только 25% стоимости покупки, а остаток списывается равными платежами каждые две недели


  •  ₽
    Сегодня
  •  ₽
    2 недели
  •  ₽
    4 недели
  •  ₽
    6 недель

- Остаток поделится ещё на три платежа
- Без комиссий и переплат
Первые 25% вы оплачиваете при оформлении заказа, остальные три четверти будут списываться с вашей карты каждые две недели до полной оплаты


  •  ₽
    Сегодня
  •  ₽
    2 недели
  •  ₽
    4 недели
  •  ₽
    6 недель

- Оплачивайте покупки частями - по 25% каждые две недели
- Никаких дополнительных платежей - как обычная оплата картой
Нажимая "Оформить заказ", вы соглашаетесь с условиями оферты

Итого без учета доставки:
0 ₽

Пункты выдачи

Заполните поле

Город

Оформление карты

не указана фамилия
не указано имя
неверный e-mail
Заполните поле
Заполните поле
не указан телефон
Заполните поле

Хочу узнавать о закрытых акциях, распродажах, а также новых полезных статьях
Дарим 1 000 бонусов за подписку

Обязательное поле

Откуда вы узнали о нашем магазине?


Создаем вашу карту, это займет пару секунд

Ваша карта успешно оформлена!

Номер клубной карты:

Доступно баллов:

0

Добавлен в корзину:

Вы авторизованы